Лариса Юсупова окончила режиссерское отделение Ташкентского института культуры. В 1989 г. вышел первый детский сборник поэтессы «Мамин праздник», в 1994 г. издана детская книга «Находка», а в последующие годы – сборник стихов «Непослушайка», книжки-раскраски: «Мамин выходной», «Про нельзя», «Синий карандашик», «Про Танюшку», детская сказка «Отпуск Бабы-Яги».
Лариса Юсупова переводила стихи Тураба Тулы, Айдын Ходжиевой, Кутби Носировой, Кавсар Турдиевой и других узбекских поэтов. В начале 90-х годов совместно с композитором Алиёй Тахтагановой Ларисой Юсуповой был создан цикл песен на языке фарси.
ДВА РОМАНСА
Все позади. Подведена черта,
И сердце то стучит, то замирает,
Как жизнь начать мне с чистого листа,
Оно еще не понимает.
Забыть. Умом холодным дан наказ,
Но в киноленте памяти неспешной
Любви былой и день, и миг, и час
Стоят перед судьбой нагой и грешной.
Какая тишь в природе и душе,
Исполнена торжественной печали.
Жизнь заготовила давно клише,
Чтоб по нему теряли и встречали.
Исчерпаны прощальные слова,
И немотой гортань оледенела.
Все замерло. Пока нема молва,
И только память выстоять сумела.
* * *
Падают навзничь в кошмарах столбы и дома,
Гонит нагою меня по дороге зима.
Чашу свою каждый сам осушает до дна,
В доме моем поселилась хозяйкой Вина.
Села за стол и, твердя за вопросом вопрос,
Ночи мои обратила хозяйка в допрос.
Утро разбила и день, как струну, напрягла,
В общем, она отравила мне жизнь, как могла.
Стала я тихой, сгорбила плечи свои,
Стала прощенья просить у забытой любви.
Стала молить за голодных и сирых я Бога,
Стала идущим хорошей желать я дороги.
Стала я кошку жалеть лишь за то, что та кошка,
Стала кормить я бездомных собак понемножку.
…Села за стол, на хозяйку свою покосилась,
Куда она делась, как вдруг испарилась?
В сумрачной кухне усталая спит тишина,
Стол опустел, за которым сидела Вина.
* * *
Как больно плакал дождь,
Как не щадил себя
И нарочито безобразил лужи
За их нарядность.
Лил печаль, скорбя,
Суля живому
Неуместность стужи,
Он истекал бедой.
Оплакивал, как мог
Бесчисленность смертей
И безутешность,
Но лишь росткам,
Желтеющим помог,
Поторопив их
Тихую неспешность.
И приняли его печаль цветы,
И билась оземь
Их нагая нежность,
И ветер подстрекал
Дрожащие листы
К последнему полету
В неизбежность.
КОМНАТА СМЕХА
И ступили мы в обитель
В ту, где домысел правитель,
Где во все колокола
Бьют немые зеркала.
Зеркала кривой стеною –
Ты смеешься надо мною,
Хохочу я над тобою,
Мы смеемся над собою.
А когда отхохотались,
В зеркалах еще смеялись
Полутени, полублики,
Полурожи, полулики.
Даже шли когда мы к двери,
Зеркала нам вслед смотрели…
И от их кривого взгляда
Смеху были мы не рады.
Все гротескно и смешно,
Нарочито и грешно
Плечи, головы, глаза –
Ничего узнать нельзя.
Дикий хохот, все трясется,
Только мне одной неймется.
В зеркалах все криво. Косы
И ответы и вопросы:
В этой линзе все толсты,
В этой – длинны и худы.
Там чудны и малорослы,
Тут – как будто две глисты.
Флюсом рот перекосило,
Не лицо, а просто рожа,
Нос на сторону прибило.
Боже! Милосердный, Боже!
Что мне в голову вступило…
Разве рожи – просто рожи?
Все они с душою схожи.
Все – последствия причины
И исчадье чертовщины.
Носим злое мы с собою,
Словно бритву за спиною,
А потом сквозь нас, похожи
Выступают в линзах рожи.
Эта рожа бьет ребенка,
Та гребет одной гребенкой
Всех к ногтю, всё под стандарт,
Рожа-псих, палач, педант,
Рожа вора и стяжателя,
Лицемера и предателя,
Потешаются паяцы
В зеркалах косых, как зайцы,
Мысли в зеркале прокисли,
Вкось и вкривь зависли мысли.
Их потешная ничтожность
Есть кривая с нами схожесть.
В них отдельная как сущность,
Отражается бездушность.
Проступает вне сомненья
В смехе предостереженье.
Эй, очнись! Метаморфоза,
В линзах кроется немая,
Сквозь веселье проступая,
Смехом страхи все смывая.
Это наши все портреты,
Наши помыслы раздеты.
Это наша жизнь без маски
В злобе, в страсти и опаске.
Эти монстры в нас родились,
В зеркалах и отразились.
Никуда не исчезает
Хитро спрятанный оскал,
Волчьей злобой выступает
В вечной памяти зеркал.
И ничто не растворится,
И бесследно не пройдет…
Валит, валит, веселиться
К зеркалам кривым народ.
Я сама себя ругаю,
Я себя не понимаю.
Но немые зеркала
Мне сказали: «Ты права».
И позвали: «Подойди-ка».
Я смиренно подошла.
Было вроде далеко,
Но уперлась лбом в стекло.
– Это, – зеркало сказало, –
Лишь иллюзия дороги.
Я испуганно молчала.
Зеркала глядели строги.
И без слов они вкушали
Миражи моих видений.
Как колоду тасовали
Яви суть, судьбу сомнений.
И безмолвные внушали:
Это тайна не твоя.
Эта тайна зазеркалья –
Словно небо и земля,
Соль столетий и преданий
Обойдется без тебя.
Уходи! Живи, как знаешь.
Но, сдувая пыли шквал,
Берегись, коли заглянешь
По ту сторону зеркал.
МАМИН ВЫХОДНОЙ
Сегодня у мамы моей выходной,
Мама сегодня воюет с семьей:
С грязной посудой, с линяющей кошкой,
С пылью, полами, немытым окошком,
С тапком, который бесследно исчез,
И с маникюром, который облез,
С папиным дымом от сигарет,
С дочкой за то, что не любит котлет.
Отвоевав с утюгом и окрошкой,
Мама воюет с печеной картошкой.
Завтра закончится эта война
Мама уйти на работу должна.
ПРО ТАНЮШКУ
Из-за дочки тети Томы
Я хочу сбежать из дома.
Я с ней вовсе не знакома,
А должна бежать из дома.
Знаю только, что Танюшка
– Дочка маминой подружки,
Что она читает,
Пишет и считает,
Моет всю посуду,
Успевает всюду.
И рисует Танюшка, и шьет,
Вышивает и даже поет.
Все на свете она успевает,
Тетя Тома с ней горя не знает.
ту Таньку я не видела,
Но уже возненавидела.